Достоевский и евреи, Толстой и кавказцы, Булгаков и украинцы, Пушкин и попы.
Тарас Бульба выжег в Польше 18 местечек. Александр Бубнов «Тарас Бульба» (1954)
Многих русских писателей XIX века сегодня можно было бы обвинить в разжигании национальной розни. По современным меркам Пушкин, Лермонтов, Тургенев, Гоголь и даже великий гуманист Достоевский считались бы настоящими ксенофобами.
Выражались не по-детски
Очень нетолерантна у классиков детская литература. Многие произведения, которые проходят в школе и читают в детском саду, явно содержат признаки межнациональной розни. Вот, например, известные всем строки, описывающие, как добры молодцы едут погулять, а заодно убить пару-тройку врагов «по национальному признаку»: татарам головы порубить, черкесов потравить в лесу, на сарацинов поохотиться. Это у Пушкина в «Сказке о мертвой царевне и о семи богатырях»:
Братья дружною толпою Выезжают погулять, Серых уток пострелять, Руку правую потешить, Сорочина в поле спешить, Иль башку с широких плеч У татарина отсечь, Или вытравить из леса Пятигорского черкеса.
В советские годы по соображениям политкорректности эти строки были вырезаны из одноименного мультфильма, снятого в 1951 году. Хотя из детских книжек их не убирали. Кстати, другая известная сказка поэта — «О попе и работнике его Балде» — подвергалась цензуре, наоборот, в царское время — за религиозную нетолерантность. Вплоть до начала XX века она широко издавалась под названием «О купце Кузьме Остолопе и работнике его Балде», где поп был заменен на купца Кузьму, и, соответственно, вместо пушкинского «Жил-был поп, толоконный лоб» начиналась она так:
Жил-был купец Кузьма Остолоп По прозванию Осиновый Лоб.
Советская власть вернула произведению оригинальный пушкинский текст и название. В наши дни представители РПЦ вновь переиздали цензурированную версию сказки, убрав оттуда обидного для них попа.
Пушкин вообще был резок на язык. В его произведениях можно встретить нелестные эпитеты в адрес разных национальностей. «Презренный жид» и «презренный еврей» («Скупой рыцарь», «Черная шаль»). В «Истории Пугачевского бунта» поэт называет «татар, башкирцев, калмыков… и бродяг всякого рода» попросту «сволочью».
Вообще в детских произведениях многие классики отличались особой откровенностью в создании образов. У Льва Толстого в рассказе «Кавказский пленник», написанном специально для школьной «Азбуки», татары описываются как «вонючие».
«Хотел он подняться, а уж на нем два татарина вонючие сидят», — рассказывает Толстой детям. Через несколько абзацев — снова: «Сидит Жилин за татарином, покачивается, тычется лицом в вонючую татарскую спину».
Лермонтов в «Казачьей колыбельной» рисует нетолерантную по отношению к чеченцам картину, как «злой чечен ползет на берег, точит свой кинжал». В поэме «Демон» нелицеприятно пишет про грузин: «бежали робкие грузины!». Говорят, в советские годы сам Сталин вступился за грузин, так растолковав эту лермонтовскую строчку: мол, робкие грузины бежали, а смелые остались.
В то же время Лермонтов был участником войны на Кавказе и хорошо знал горцев. В других произведениях, например, в «Мцыри», он воспевал их свободолюбие и героизм.
Великий антисемит
Отношение к евреям — больная тема для русских классиков. Пушкин, Гоголь, Достоевский представали в своих произведениях отъявленными антисемитами.
Великий гуманист Достоевский был редкостным ксенофобом. Он не скрывал своего отношения к евреям и полякам — как в быту, так и в романах. В хрестоматийном «Преступлении и наказании» он, описывая караульного еврейской национальности (ставшего свидетелем самоубийства Свидригайлова), рисует его шепелявящим идиотом, попутно в его лице унижая все «еврейское племя»: «У запертых ворот дома стоит небольшой человечек… На лице его виднелась та вековечная брюзгливая скорбь, которая так кисло отпечаталась на всех без исключения лицах еврейского племени».
В письмах к жене с немецкого курорта Федор Михайлович даже с некоторой бравадой отчитывался ей о своей грубой выходке по отношению к еврейской семье, жившей в соседнем номере отеля.
«Пора было спать, я и крикнул, ложась в постель: «Ах, эти проклятые жиды, когда же дадут спать!» — писал Достоевский.
Пренебрежительно отзывался он и о поляках, уничижительно именуя их «полячишками». Вот, например, в том же «Преступлении и наказании»: «Закупками распорядилась сама Катерина Ивановна, с помощью одного жильца, какого-то жалкого полячка».
— Достоевский обнаруживает настоящую ксенофобию, он терпеть не может евреев, поляков, французов и имеет уклон к национализму, — так отзывался о великом писателе-гуманисте русский философ Николай Бердяев.
Агата Кристи и негры
Слова «бог», «слепой», «хромой», «старик», «домохозяйка» и даже названия птиц изымаются из учебников и литературы для детей в США. Так как упоминание бога может оскорбить атеистов, следующие три слова — инвалидов; «домохозяйка» — феминисток, а название птиц — табу для индейцев навахо. Книги о приключениях Тома Сойера и Гека Финна исключены из школьной программы в некоторых штатах США за расистские выражения. Недавно вышла политкорректная версия книги, в которой слово «негр» заменено на «раб». Известный роман английской писательницы Агаты Кристи «Десять негритят» в США был издан под названием «И никого не стало». «Негритята» в американском издании заменены на «маленьких индейцев».
Гоголь и зверства
Другой великий писатель — Гоголь — мог бы потягаться с Достоевским за звание главного националиста в русской классике. Особенно бурно этот творческий национализм проявился у него в повести «Тарас Бульба». Ее главный персонаж Тарас многие годы кочует по школьным сочинениям (повесть проходят в 7‑м классе) в качестве положительного героя, защитника отечества, олицетворяющего лучшие качества, и т. п. А между тем в повести (если кто забыл школьную программу) подробно описываются зверства положительных героев‑запорожцев с Тарасом Бульбой во главе.
«Избитые младенцы, обрезанные груди у женщин, содранная кожа с ног по колена у выпущенных на свободу... Тарас гулял по всей Польше с своим полком, выжег восемнадцать местечек... Много избил он всякой шляхты... “Ничего не жалейте!” — повторял только Тарас. Не уважали козаки чернобровых панянок, белогрудых, светлоликих девиц; у самых алтарей не могли спастись они: зажигал их Тарас вместе с алтарями… Не внимали ничему жестокие козаки и, поднимая копьями с улиц младенцев их, кидали к ним же в пламя», — так описывает Гоголь подвиги казаков.
Там же — выражения, явно разжигающие межнациональную рознь: «турецкие собаки», «рассобачий жид», «хвастливые ляхи», «поганый татарин» и много других, им подобных.
Кит или кот
У Михаила Булгакова есть замечательное произведение — роман «Белая гвардия», в котором описываются события Гражданской войны на Украине в 1918 году. Примечателен роман еще и его одиозным отношением к новой «вильне Украине», ее новым порядкам и новому языку.
«— Я б вашего гетмана, — кричал старший Турбин, — за устройство этой миленькой Украины повесил бы первым! Хай живее вильна Украина вид Киева до Берлина! …Кто терроризировал русское население этим гнусным языком, которого и на свете не существует? Гетман… Сволочь он, — с ненавистью продолжал Турбин, — ведь он же сам не говорит на этом проклятом языке! А? Я позавчера спрашиваю эту каналью, доктора Курицького, он, извольте ли видеть, разучился говорить по-русски с ноября прошлого года. Был Курицкий, а стал Курицький... Так вот спрашиваю: как по-украински «кот»? Он отвечает «кит». Спрашиваю: «А как кит?» А он остановился, вытаращил глаза и молчит. И теперь не кланяется».
В России роман Булгакова печатался в разных вариантах: иногда с купюрами, иногда полностью. Приведенная цитата — из полного издания («АСТ-Астрель», 2007 г.).
По словам литературоведа, доктора филологических наук Евгения Пономарёва, Булгаков иронизирует не столько над украинским языком, сколько над персонажами романа, сменившими свои убеждения так же легко, как русский язык на украинский, которого «и на свете не существует».
Нормальная нетерпимость
По мнению Пономарёва, предосудительными эти высказывания классиков могут показаться лишь с современной точки зрения.
— Сознание человека в XIX веке сильно отличалось от нынешнего: оно было национально- и государственно-ориентированным. Человек в большей степени, чем сегодня, отождествлял себя с государством, это отражено и в искусстве. Например, Лев Толстой в «Хаджи-Мурате» (аварец Хаджи-Мурат считал всех русских собаками) и в «Кавказском пленнике» (где описываются «вонючие татары») передал реакцию тогдашнего общества на завоевание Кавказа. У Пушкина в «Сказке о мертвой царевне» используются образы исторических недругов русского народа: татар, черкесов, сарацин.
Достоевский — очень показательная фигура для XIX века. С одной стороны, многие его высказывания о представителях разных национальностей с нынешних позиций могут быть признаны ксенофобскими, с другой — он действительно был великим гуманистом, и противоречия здесь нет. Высшей ценностью для Достоевского был человек, личность. Причем личность религиозная, православная. Его ксенофобия не национальная, а религиозная. Евреев он не любил за иудаизм, поляков — за католицизм. В «Братьях Карамазовых» сказано, что католики поклоняются дьяволу. То, что мы сегодня называем национализмом и ксенофобией, для XIX века было совершенно привычным. Тогда еще не было политкорректности. Назвать людей по их национальности считалось абсолютно нормальным. Сегодня относиться к подобным высказываниям нужно с позиций исторического мышления, — объясняет Евгений Пономарёв.
Толерантность по-советски
В СССР запрещалась сказка «Конек-Горбунок» за восхваление царя (царь-надежа) и порнографию — эпизод, где царь хочет жениться. «Курочку Рябу» в начале 1920‑х не разрешали читать в городских школах, а только в сельских, так как там дети точно знали, что курицы золотых яиц не несут.
Автор текста: Елена Роткевич
Comments